«Однажды я заснул в трамвае…»

Однажды я заснул в трамвае,
а пассажир, дремавший рядом,
в мой страшный сон попав случайно,
проснулся тут же и промямлил:
«Я до костей пронизан дрожью!
Как вы живёте так спокойно?!
Ведь сны такие, если может,
то видит разве что покойник!»

Я притворился нездоровым —
мне спорить с ним неинтересно.
Но самому себе дал слово
не спать отныне в людном месте.
Чтоб сны мои чужой не видел,
чтоб не искал на них ответа,
чтоб не сумел он то предвидеть,
что в третьем я спою куплете…

Мне жизнь предсказана гаданьем
по неизвестной мне причине
такой, какой жил Свидригайлов
и добрый Саша Опочинин.
Но вот когда финал наступит,
в каком таком прекрасном месте,
мне не сказали. И от скуки
пишу пока я эти песни.

1987

«Капли дождевые…»

Капли дождевые пресными слезами
спутались с солёными на лице твоём.
Прервала без спроса
разговор наш осень —
в грустный диалог врезалась дождём.

Крупной спелой каплей сбило лист осенний.
Всё же есть, наверное, в прощении резон.
Ты вдруг улыбнулась.
Тут и я заметил,
что в руках держу нераскрытый зонт…

1985

«В небе утреннем Луна…»

В небе утреннем Луна
одинока и бледна.
Догорающий костёр.
Всё задевший разговор.

Замолчавшая струна.
Непрощённая вина.
Как отрывок из кино,
недопитое вино…

Ты смакуешь крепкий чай —
телогрейка на плечах.
Скрыв в ладони огонёк,
не спеша тяну «бычок».

Ёлки колют небеса
в светло-серые глаза.
И дождём из этих глаз
слёзы хлынули на нас.

Заворчала, пузырясь,
озера лесного пасть.
Перестал гореть восток,
словно дождь залил восход.

Предназначенный для нас,
Солнца первый луч погас,
не достигнув наших лбов,
не согрев холодных слов…

В небе утреннем Луна
одинока и бледна.
Догорающий костёр.
Всё задевший разговор.

Замолчавшая струна.
Непрощённая вина.
Как отрывок из кино,
недопитое вино…

1985

«Вставай! Не успеешь!» — слышу во сне

«Вставай! Не успеешь!» — слышу во сне
и, как будто от удара по темени,
проснулся. Темно. Лишь стучит в голове
топот убегающего времени.

И лишь плещется Луна
в чёрной проруби окна.
Слышу — шепчет мне она:

«Земля — круглый холст, если сверху
смотреть.
Точки судеб на Земле — эка невидаль!
Их ластиком времени не трудно стереть —
то ли они были, то ли не были…»

Спас свет от дальнейших слов.
Встал, взял ручку и листок.
Спать ещё пока не срок.

Творил бы спокойно — угрюм, нелюдим —
не жалел бы о сегодня на завтра я,
когда бы уверен был, что песням моим
не хватает только смерти автора.

1984-1989