Жил да был Беленький бычок. Жил он не далеко от Рязани. В колхозе. На ферме. С папой и мамой. Папа был быком. А мама — коровой. Жили они хорошо. Но была у Белого Бычка одна заветная мечта. Он очень хотел покушать сочной зелёной травки. И не где-нибудь, а в Париже. И не где-нибудь в Париже, а на Елисейских полях. И, конечно же, мама с папой его туда не отпускали.
И вот однажды приходит к ним домой скотник Фёдор Семёнович и говорит: “Завтра я поведу вас на мясокомбинат. Извините”. И ушёл.
Сначала все поплакали. Потом Белого Бычка отпустили погулять. А Бык и Корова стали думать. А когда они надумались, то позвали Белого Бычка и сказали ему: “Мы тебя очень любим. И не хотим, чтобы из тебя сделали окорок. Лучше мы отпустим тебя в Париж, на Елисейские поля. За нашу жизнь мы накопили целый миллион рублей. Возьми эти денежки на дорогу. Но мы тоже не хотим превратиться в пельмени. Поэтому, когда наступит ночь, подожги наш дом с четырёх сторон вместе с нами. И беги в свой Париж. Там тебя никто не тронет. Там свобода, равенство и братство. И Эйфелевская башня. А перед тем, как бежать в Париж, отдай половину денежек Фёдору Семёновичу. Положи их ему на крыльцо. Пусть не думает, что мы сволочи.” Сказали это Белому Бычку папа с мамой и решили ещё немного поплакать. А потом попросили Белого Бычка закрыть дверь. С той стороны …
Сделал Белый Бычок всё так, как ему сказали, и пошёл на вокзал. Там он купил себе билет на поезд “Рязань — Париж” и уже к вечеру смотрел в окно вагона на убегающие русские леса и поля.
… Уже несколько дней Белый Бычок был в Париже. И хотя мечта его, наконец-то, исполнилась, сказке конец ещё не настал.
Днём Белый Бычок кушал травку на Елисейских полях и любовался Эйфелевской башней, а поздним вечером гулял по тихим парижским улочкам. Ему было очень хорошо. Но иногда, а потом всё чаще и чаще, на него стали нападать грустные минутки. Он начинал вспоминать маму Корову и папу Быка. А недавно даже вспомнил Фёдора Семёновича. Так ему грустно было. Одному ведь всегда бывает грустно…
Но вот однажды, гуляя по тихим парижским улочкам, он вышел на набережную речки Сены и увидел в воде Оранжевую Бегемотиху. Она плескалась, ловила мелкую парижскую рыбёшку и кушала её. По маленьким, но выразительным глазкам Оранжевой Бегемотихи Белый Бычок понял, что на неё тоже нападают грустные минутки. Поэтому он сказал ей: “Давай будем дружить!” “Давай!” — сказала она и вылезла из воды.
На следующий день они уже вместе кушали сочную травку на Елисейских полях, а вечером гуляли по тихим парижским улочкам. И от такого счастья Белый Бычок стал Самым Белым Бычком на всём белом свете. а Оранжевая Бегемотиха — Самой Оранжевой Бегемотихой!
Но кончилось счастье, и наступило несчастье. На четвёртый день их совместной жизни Оранжевая Бегемотиха перестала какать. Ведь она никогда раньше не ела столько сочной травки, тем более на Елисейских полях, поэтому у неё и случился заворот кишок. Оранжевая Бегемотиха стала сереть не по дням, а по часам. А когда она совсем посерела и упала, Белый Бычок вызвал “скорую помощь”.
Привезли уже серую Бегемотиху во 2-ую городскую парижскую больницу. Там в тот день дежурил доктор Жан. Он осмотрел её и сказал Белому Бычку: “Бегемотихе срочно нужна операция. Но я не могу её сделать, потому что у меня нет специального ножа, которым разрезают очень большие животы. Правда, такой нож есть у Жёлтого Носорога. Но живёт он очень далеко. В Китае. В городе Шанхае.” Сказал это доктор Жан и ушёл по своим врачебным делам.
А Белый Бычок, не долго думая, побежал — ведь денег на билет у него не было — в Китай, в город Шанхай. Бежал он долго, но мог бы бежать ещё дольше, если бы его иногда не подвозили на попутных машинах…
В Шанхае Белый Бычок нашёл Жёлтого Носорога, рассказал ему про Бегемотиху и попросил у него специальный нож. Жёлтый Носорог дал Бычку не только нож, но и денег на обратную дорогу. “А то, — сказал он, — ты можешь не успеть, и серая Бегемотиха уже никогда не станет Оранжевой.” Поблагодарив его от всего бычьего сердца и поздравив с наступающим Новым годом, Белый Бычок отправился в обратный путь.
Доктор Жан, увидев нашего героя, сказал ему, что он очень вовремя привёз специальный нож и что завтра могло бы быть поздно. Доктор пошёл готовиться к операции, а Белый Бычок решил пока погулять по тихим парижским улочкам.
Гулял он, гулял и случайно вышел на то самое место на набережной, где они встретились с Оранжевой Бегемотихой. Тихо текла вода, и в лучах закатного солнца плескалась мелкая парижская рыбёшка.
И решил Белый Бычок почувствовать то, что чувствовала его подруга, купаясь в ласковых волнах Сены. Он зажмурился и с разбегу прыгнул в воду. А потом стал плавать, плескаться, и даже ловить и кушать мелкую парижскую рыбёшку. Часа два купался. После этого позвонил в больницу, и узнав, что операция прошла успешно, пошёл отдохнуть на Елисейские поля …
А утром Белый Бычок почувствовал, что не может покакать, и увидел в зеркало, что из белого превращается в серого. Он никогда раньше не ел рыбёшки, тем более парижской, поэтому и у него тоже случился заворот кишок, и он тоже попал во 2-ую городскую больницу, когда там дежурил доктор Жан …
После операции Бычка положили в палату, в которой уже находилась Бегемотиха. В палате было много солнца, светло-розовые стены, белые занавески и сифон с газированной водой. А на кроватях под белоснежным бельём лежали Серый Бычок и Серая Бегемотиха. Они быстро поправлялись, и с каждым днём Бычок становился всё белее, а Бегемотиха — всё оранжевее.
Через несколько дней их выписали из больницы. Вышли они на залитую солнцем и прошедшим дождём чистую парижскую мостовую, постояли, подумали и решили, что Белый Бычок будет кушать сочную травку на Елисейских полях, а Оранжевая Бегемотиха — купаться и ловить мелкую парижскую рыбёшку в речке Сене. А по вечерам они будут встречаться и вместе гулять по тихим парижским улочкам.
“Так-то будет лучше,” — сказал Бычок. “И какать будем нормально,” — согласилась с ним Бегемотиха.
А специальный нож они отправили обратно в Китай, в город Шанхай, Жёлтому Носорогу. Вместе с открыткой, в которой большими буквами было написано: “СПАСИБО!” Только по-китайски.
1992 г.